Знаешь, иногда мне так сложно тебя понять… так сложно дотянуться… Ощущаю себя маленьким ребенком, который выпустил из рук воздушного змея и тянется, бежит к нему. Тонкие пальцы то и дело сжимаются, дыхания не хватает и очередной камень заставляет споткнуться и упасть разбивая коленки. Ссадины. Синяки. Летом в них все ноги и ничто не объяснит мне почему. Каждый синяк – это космос. Фиолетовый, индиго, желтизна… он пропадает, когда на него надавливаешь пальцем и тут же появляется вновь. След былых падений, случайных ударов и поисков… поисков чего?  Кого? Воздушного змея, выпущенного из рук, облачного замка, увиденного когда-то во сне, а может, призрака того человека, которому когда-то что-то я н успел сказать? Не знаю, не ведаю, не чувствую! Камни больно ранят костлявые коленки, впиваются своими острыми краями в бледную кожу, которую тут же орошает гранатовое вино из капилляров. Сама жизнь заточена в этих сетях и узорах… А толку, толку? Стесал ладошку, расцарапал ее случайно и слизываешь эту солоноватую жидкость… Знаешь, я очень долгое врем не мог понять какова на вкус кровь. всякий раз, когда царапался, обхватывал губами палец и пытался понять… Вроде бы соленая. Так говорят. Да и я насколько помню, на вкус она далеко не сладкая. Насколько помню… Хах. Как давно мы перестали совершать глупости?  Как давно мы перестали любить? Любить себя, любить весь мир, листок, что падает с ветки дерева, бездомного котенка, который едва открыл глаза? Когда? И что с нами не так? Почему мы перестали радоваться солнцу? Почему мы забыли как хорошо это – жить? Не знаю… я потерялся, запутался, зашорился… Я перестал лазать по деревьям и мечтать по ночам. Я перестал считать звезды, перестал смешивать напитки, когда убираю стаканы со стола! Не я – мы. Все, все те «взрослые», что тратят время на пустовство, что мечтают о слабом… Ты когда-нибудь мечтал о полетах? В космос, на луну… мечтал управлять предметами, читать мысли? Боги, боги, когда-то я об этом мечтал! А теперь боюсь. Я стал глупым, друже…  и возраст ничего не меняет, наоборот, вместо того, чтобы все с большей жадностью, с большими возможностями впитывать в себя этот мир, видеть новое, в моей мире появляются клише «Я так сказал», «я лучше знаю». И тщетно, тщетно бытие человека, владеющего этими словами. Мы в хаосе, понимаешь?! В хаосе… и ничто не вечно в нем. Ничто нереально. И даже мои пальцы, что табаранят по клавиатуре… Иллюзия. Множество молекул, атомов, пустоты… И я  снова выпускаю из рук, но на сей раз – бумажный кораблик. И его несет вперед. яркие бабочки садятся на палубу, усиками своими трогают записи скучных лекций…  И я понимаю, что живу. Просто потому, что в мои коленки впиваются острые камни отвесных берегов. 

Этот мир давно и безнадежно сошел с ума и мы с тобой – те двое сумасшедших, которые все еще держатся на плаву, пусть и готовы в любую секунду утонуть под тяжестью одежду. Или нет, даже не так. Я давно тону и теряю себя, фантомные рыбы то и дело задевают меня своими хвостами, леденят кровь, щеки и уши. Все глубже и глубже в тьму бытия из которой нет выхода, но раз за разом теплые руки возвращают обратно. С тобой не так. все старое по-новому и каждый раз сначала. Словно балансируешь на тонкой проволоке над пропастью, зная, что она обратится в матрац. Нет падения, нет страха, нет упрека. Короткое «здесь» когда нужно. Жар, нет, даже тепло. Боги, боги, если бы ты знал, как прекрасно это чувство вкупе с осознанием того, что нет любви. Где нет любви там нет и боли, есть лишь жар тел, крепость сплетенных рук и смех. Звонкий, чистый. Есть вдохновение, есть полет, есть… Есть ты. И есть я. Есть мой мир и твой. Они не соприкоснутся и это прекрасно. Просто потому, что мы вместе не навсегда. и в любой момент один уйдет, а другой скажет ему короткое светлое «прощай» и толкнет в сторону светлого будущего. 

Тонкие пальцы небрежно держат фитиль почти истлевшей сигареты. Я не сделал еще ни затяжки, а легкие горят так, словно я курю их месяц, не прерываясь ни на миг, словно их раскаленной кувалдой изнутри опалили и заставили меня дышать. Втягивать этот противный, опостылевший воздух без ТВОЕГО запаха. Закусив губу, я откидываю голову назад и смеюсь. Сотрясаются тонкие плечи и бьются лопатки о холод стены. Все тело словно сотрясается в конвульсиях, хотя это всего лишь мой рваный, кашляющий смех. Я схожу с ума, ты знаешь, знаешь? Это когда в голове не винтики-шестеренки, а безумный шляпник, что умер полгода назад и теперь медленно разлагается во тьме ночи! Во мне ночь. Да, та пьяная старуха, что так часто братается и путается со Смертью, что иной раз сложно отделить одно от другого. Дрожат мои тонкие, опаленные сигаретами пальцы, а на ладонях выцарапано ТВОЕ имя. Как проклятье, как молитва, как призыв. Одно за других, сигнами, криками тонами. Внутри и снаружи. И я бы кинулся ходить по комнате из угла в угол, да только боюсь косых взглядов… Хотя, кому меня видеть? 

Стулья, шкафы и потолок уже давно привыкли к моим приступам, когда я падаю на пол и царапаю руками ворс ковра. Когда я сползаю по стене и вою в голос. Соседи перестали уже стучать по батареям и лишь одаривают меня сочувственными взглядами. Усмехаюсь, запуская руку в смоляные волосы. С удивлением смотрю на выпирающие костяшки пальцев – когда мои руки успели так похудеть? А кто я? Где я? Ноги идут по тротуару, прохожие оборачиваются вслед, универ-дом-иногда работа. Натягиваю маску улыбки, прячу порезанные руки перчатками без пальцев, всем говорю, что это – мой новый стиль. Ага, стиль алкаша-камикадзе, потерявшего полторашку. Смеюсь. Сигареты заканчиваются так быстро, что скудной стипендии на них не хватает. В наушниках играют не самые позитивные группы и я ощущаю себя марионеткой, которой обрезали ниточки. Да ты, оказывается, кукловод… 

И ведь знаю, понимаю, что нужно не так много – просто вырвать тебя с мясом, до кости. Это больно, но еще большую боль я терплю каждый день и все равно проверяю все эти контакты, твиттеры, инстаграммы, тамблеры. Слежу за аском, ломаю ногти о ковер и кричу, кричу от боли. Прошу, отпусти меня, или дай мне отпустить тебя… Я знаю, что пройдет, знаю… Но ведь и ты знаешь, когда нужно появиться вновь. Когда пустить свой сладкий яд в мои незажившие раны. Глубже и глубже, пока я перестану быть «Я». Знаю, да… И все равно жду и скучаю. Знаю… Просто знаю, что так будет всегда.

Диппер. Фоны страдают. Я страдаю. Зритель страдает. Классика жанра, крч)

Ты. Ты куришь горький, смоляной угар и задыхаешься выхлопными газами этого мира. Ты – это лишь тень того, кого некогда задумывал Создатель. Черный опиум, чей-то наркотик. Твое дыхание для кого-то столь же важно, как для тебя – новый вдох горького никотина. Послушай, послушай! Он, подобно зеленому змию, окутывает твои легкие, пробегает по ним ланью и проникает в подкорку, смешиваясь со смолью и дегте, оставленными людьми.

 Люди. Люди –это биомасса. Куски мяса и нарыв на теле нашей планеты. По отдельности они – яркие звезды, алмазы и бесценность… но что будет, если собрать их вместе?  Что, если все звезды снести в одну кучу?! Мишура. Блестки, яркие картинки. И пустота. Когда тебя ослепляет, что ты видишь?  НИ-ЧЕ-ГО. И в этом их суть. Игла в иглу, нос к носу они стирают себя с полей нелинованной тетради, превращают круги в галочки, изобретают велосипеды, хотя рядом стоят их скоростные самолеты! Или, знаешь, катером по суше! Тонут в автомобиле и, подобно глупым, слепым котятам, куда-то тычутся носом, нередко даже не понимая, почему все именно так. А ведь… ты просто голову подними, выдохни и ты увидишь…

Зеркало. Зеркало – это посеребренное кривое стекло, со прятанной посередине кривой царапины, трещины, раскола, который проходит ровно по диагонали твоего тела! И от до ре, до ми до не столько нот, сколько цифр… и время, время движется в обратной последовательности! Ты ли там?  За стеком?  Ты ли, прозревший человек, тянешь свою руку к холодному блеску, отражающему самую твою суть. Зеркало кривое, гротескное, оно заставляет тебя ненавидеть в себе хорошее, но взращивать плохое. Похоть трется возле твоих бедер и дразнит прикосновениями, алчность тянет запазуху все больше! Больше новых душ, сердец, желаний. Гордыня тонким пальчиком касается подбородка заставляя задрать голову и смотреть свысока. Распухает живот, меняется осанка, и там, где некогда был кто-то цельный и прекрасный стоит…

Аллюзия, оксюморон и метафора. Семь кругов ада Данте сковали существо и чем дальше оно находится на этой серебристой грани, чем дольше преломляются лучи света все того же, всевышнего, тем уродливее становится то, что отражается. Тем сильнее преувеличении, тем больше и кривее рога этого существа! Алым горят три пары глаз, визжит оно, бьется острыми копытами то в одну, то в другую сторону зеркала, обращается сразу к обоим, ведь помимо тебя, стоящего перед гранью, есть и кто-то еще за ней.

Я. Я – немой наблюдатель. Я причина твоих кошмаров и твоих слез. Я тот, кто насылает на тебя темных демонов, чтобы по ночам они кусали твои нежные уши, нашёптывали страшные сказки и растили существо из зеркала. Я – это то, что ломает и корежит, то, что создает никотиновый воздух вокруг. Мой выдох подобен взрыву Везувия, а моя стон обращает смертных в камень. Боги и демоны соединяются в моей природе, я властитель чужих сердец и невинный агнец на чужом заклании! Я задыхаюсь и потому, так старательно создаю это демона, этого монстра… мою замену. Но кто же меня душит?

Не кто. Что?  Ты. Ты куришь горький смоляной угар… 

Верные псы часто курят
Дешевые сигареты. 
И подавившись порохом
Травят свои секреты. 
Верные псы редко плачут, 
К луне поднимая глотку. 
Глупые — верят в удачу,
Падая к бесу в берлогу. 
Старые псы не ластятся:
Шкура истерзана опытом. 
Верные псы всегда рядом, 
Даже когда их бьют в морду.

До двадцати лет и хватит - 
Баста. 
Знаешь, это все так 
Напрасно. 
Ужасно, бессмысленно порой... 
А там дальше?
Си, бе моль. Игра
По нервам, струнам. По 
Колотым бокалам, лунам... 
По весне. От века до века
Пока не найдешь своего человека. 
Своего да? Своего. 
Гармонь играет, включая любовь! 
Нашел своего, но ты — не ему. 
Интересно, сложно ли жить одному? 
До крика, грохота, 
До летального выхода всполохом! 
До дыр в десне, налегке. Крича и кусая
А потом стоишь, как в том фильме
Обнажённая и босая, на руках - 
Кровь насильников душ. 
Платье порвано, сорвано как большой куш! 
И бледная кожа наравне со смертью
Братается, щурится, скалится. 
Шрамами, поволокой глаз...
А потом внимание, атака: «Газ!»
Нет спасения и противогаза нет.
Лопаются сосуды — бред. 
Прыгают белки, визжат колесницы... 
Шорох каталки и запах больницы. 
Белые стены, рубашка с длинными рукавами
И врачи с добрыми голосами. 
Вся война — в моей голове. 
Проповедь клоуна. Хрупкий бред.

У твоих арлекинов в карманах -
Разрыв-трава. 
Горечь пОлыни, лед зазеркалья. 
У моих арлекинов пустые немые глаза. 
И холодная горечь прощанья. 
Клоун маску сорвет при Днепре. 
Он поклонится, шляпой сметая. 
Две истории: о тебе, обо мне. 
Вишней крови снег обагряя. 
И история нам не нова. 
И улыбка твоя столь прекрасна... 
Сочиняю я буквы в слова. 
И надеюсь, что не напрасно

Наконец-то появился графический планшет. Проба пера, учеба… Диппер и Билл.